ЗДЕСЬ И В ДРУГИХ ТРАЕКТОРИЯХ
В разговоре о поэте лучше всего сразу дать слово сти-
хам. Все же начну с другого. Вот строка биографии: Гари
Лайт приехал вместе с родителями в США в 1980-м; ему
было тринадцать лет…
Здесь уже проглядывает сюжет творчества. Здесь,
кстати, четко намечен конфликт.
Я говорю не о банальном и чаще всего мнимом кон-
фликте — столкновении двух миров в сознании ребенка.
Это, конечно, случается, но, как корь, проходит бесследно.
Ведь дети эмигрантов не просто стремительно врываются в
американскую жизнь — они зачастую резко отталкива-
ют от себя Россию (русский язык остается у них только для
общения с дедушками и бабушками: тает, скукоживается, в
конце концов, становится калькой с английского).
Это общеизвестно. Я о другом: о случае Гари Лайта.
Попав в Америку, он полюбил родину и культуру Уолта
Уитмена, Генри Лонгфелло, Аллена Гинзберга. Однако…
не покинул и Россию. Пишет стихи по-русски и по-
английски. Получил образование слависта в знаменитом
Нортвестернском университете, а потом (дань прагматич-
ной Америке?) все же стал адвокатом.
Человек между двух миров. Так мне хочется назвать
лирического героя Гари Лайта. Но снова переспрашиваю
себя: между? Неуютное, даже жесткое слово. Многие вы-
ходцы из бывшего СССР, попав в эмиграцию, оказывают-
ся в этом трагическом «между»: оттуда уехали, сюда так
и не прибыли. Годы идут, мир сужается до нескольких
улочек в «русском» районе Нью-Йорка, Чикаго или Сан-
Франциско, до бесплатных русских газет, до пошлости рус-
ских ресторанов. Однако сюжет может быть совсем иным:
человек живет одновременно в двух мирах — американ-
ском и российском, еще точнее — передвигается постоян-
но из одного мира в другой. Причем подобное сосущест-
вование не надуманно, не вынужденно — органично…
Признаюсь: именно это мне больше всего интересно в
стихах Гари Лайта. Тут — реальное, притягивающее —
пространство его поэзии.
Итак, путешествия в разные стороны? Путешествия,
как видим, предопределены самой природой этого таланта,
особенностями его становления. «Гари Лайт — американ-
ский поэт с русской душой», — сказал когда-то Андрей
Вознесенский.
Россию Гари Лайт сначала толком не знал. Сначала он
ее отчасти выдумал, отчасти — реконструировал: с помо-
щью любимых книг, песен, рассказов родителей и… снов.
Все это есть в ранних стихах Гари Лайта. Повзрослев, он
будет беспрестанно — словно не в силах утолить жажду —
открывать для себя Россию «наяву». Став профессиональ-
ным юристом, отправится работать в Москву, в одну из за-
падных фирм. Что было еще в те годы, кроме службы?
Лекции в Литинституте и МГИМО, совместные выступле-
ния с русскими поэтами, театральные премьеры, выставки;
навсегда заворожившие его улочки и переулки. Но самое
главное — в поэтическом дневнике Гари Лайта:
В этом городе сложной судьбы
Сквозь пургу в двух шагах от апреля
Проплывает строка о любви
Поднимается до куполов
Обретает мистический образ
И в бездонную впадину неба
Проникает все дальше и дальше
Оставаясь строкой о любви
(«Ночные строки города», март 1996, Москва)
Вспомним снова о «человеке между двух миров».
Где он теперь? Одну из своих книг Гари Лайт символич-
но назвал «Возвращения». Именно так — во множест-
венном числе. Эти «возвращения» и есть постоянная
доминанта, нерв его поэзии. Верно подмечено: «Он бу-
дет в Чикаго размышлять о Киеве, в Киеве — о Чикаго,
вспоминая и тут, и там своих московских и нью-
йоркских друзей» (Алексей Никитин).
В «вечном движении» герой Гари Лайта многое обре-
тает. Живя с отрочества в мире небоскребов, он так естест-
венно для себя увидит:
У этих окон не было ресниц,
в пустых глазницах пребывало безвременье…
А в другой раз поэт совсем «по-русски» выдохнет:
В Чикаго перепад температур,
над городом осадки из сирени…
Примечательно соседство «русского» и «американско-
го» в любовной лирике Гарри Лайта. Иногда герой созна-
тельно сравнивает:
…И девушки в дубленках нараспах,
что на Тверской, что здесь — все те же темы:
«Секс в городе», Ирак, Пелевин, Бах.
«Вчера дала.., не то чтобы хотела…»
(«Чикаго-Москва-параллели», 24 февраля 2004)
Разумеется, подлинность чувств не связана ни с гео-
графией, ни с Камасутрой (тема одного из стихотворений
Гари Лайта). Скорее — жизнь души, как всегда, созвучна
жизни природы:
Как давно ты не слушала дождь.
Знаешь, он в сентябре не скрывает
ни печали, ни запаха неба,
шелестит в обреченной листве…
Я не пишу сейчас ни творческий портрет Гари Лайта,
ни портрет его лирического героя. Надеюсь, когда-нибудь
литературоведы, лингвисты, социологи совместно проана-
лизируют _____искания двуязычных поэтов нашей эмиграции.
Замечу все же: «вечные возвращения», обостряя взгляд ге-
роя, порой, кажется, иссушают его душу — «возвращение»
вдруг выглядит бегством от самого себя… Это тоже по-
своему точно фиксирует любовная лирика поэта. В частно-
сти, одно из стихотворений октября 2004-го:
131
…Стыл в подстаканниках женой налитый чай,
прозрачный воздух сумерек осенних
туманом легким, словно невзначай,
просеивался сквозь листву деревьев…
В ногах посапывал набегавшийся пес,
досаду затаив на юрких белок,
и запах женских свежевымытых волос
плыл мимо замерших в часах забытых стрелок…
Приснилось…
В начале творческого пути Гари Лайта можно было
гадать: что же перевесит в сердце поэта — Россия или Аме-
рика? Наивный вопрос. Справедливы слова Александра
Дольского, заметившего (тоже много лет назад, в преди-
словии к одному из первых сборников стихов Гари Лайта):
«Его любовь к русской литературе навсегда осталась его
Страной Пребывания».
…Я ближе узнал Гари Лайта, когда по его приглаше-
нию принял участие в вечере памяти Александра Алона. В
сущности, Гари и открыл для меня этого своеобычного
барда, романтика, который без ложного пафоса был так
предан своей мечте и идеалам: юношей Алон репатрииро-
вался в Израиль, стал морским офицером, совсем молодым
погиб в Нью-Йорке, вступив в схватку с бандитами… В
семнадцать лет услышав Алона в Чикаго, Гари Лайт вос-
принял его песни как «откровение». А «через несколько
месяцев после трагической гибели Саши на Лонг-Айленде
я дал себе слово, что сделаю все для того, чтобы имя Алек-
сандра Алона и его творчество не канули в небытие».
Примечательно: Александр Алон осознавал себя пев-
цом нашего Исхода и, бесспорно, был им. Алон не сомне-
вался: человеку Исхода по-прежнему нужна русская лите-
ратура, ее и в эмиграции надо создавать и строить.
Читая стихи Гари Лайта, следя за его поисками в
«промежутке» всегда такой короткой жизни, я тоже думаю
об этой будущей литературе.
2005