Евсей Цейтлин:

Никому из нас неизвестен «конечный пункт».  Что же касается дороги… Начиная  с раннего детства, я был уверен, что должен разгадать какую-то тайну – очень важную для себя.
Сначала искал эту тайну в книгах. И к двенадцати годам, торопясь, прочитал целую библиотеку русских и западных классиков.
В шестнадцать стал журналистом.
В девятнадцать женился и уехал в киргизский аул: преподавать русский язык, но главное – беседовать с аксакалами.
Годы складывались из встреч и поездок. Оглядываясь назад, вижу: лица сибирских шаманов, тайных учителей йоги, поселения исчезающих северных народов, лаборатории патологоанатомов, читальные залы архивов.
С удивлением обнаружил однажды: с тайны начинаются и мои книги, хотя все они – о людях искусства.

***

Моими героями были: один из самых ярких и загадочных представителей русского литературного авангарда 20-х годов прошлого века Всеволод Иванов, основоположник литовской поэзии пастор Кристионас Донелайтис… Впрочем, еще чаще меня привлекали таланты, не успевшие себя реализовать, только догадавшиеся о своем призвании. Звезды, мелькнувшие на литературном горизонте и – погасшие.

***

Начинаю делать записи снов, думая о запутанной истории советского еврейства. Сколько бы сегодня мы ни пытались прочесть ее, многое так и останется загадкой. Может быть, хотя бы сны, – рассуждаю я наивно, – способны что-нибудь прояснить? И то, о чем люди раньше не могли говорить. И то, что уже забыли. И то, что до сих пор старательно прячут – даже от себя самих.

***

В начале 1992-го я сделал в Иерусалиме тшуву (это многозначное понятие; так, в частности, евреи называют возвращение к традициям и религии предков), надел тфилин и талес. В одной из еврейских молитв говорится: «Тот, кто погружен в высшую тайну, постоянно будет пребывать под сенью Всемогущего»…