Белла Езерская

 

О книге Евсея Цейтлина «Откуда и куда. Из дневников этих лет».
Предисловие Сергея Юрьенена. Franc-Tireur USA, 2010.

Евсей Цейтлин назвал свою книгу «Откуда и куда». В этом названии отсутствуют подлежащее и сказуемое, но смысл понятен: «откуда и куда мы идем». В Библии начальная и конечная точка Исхода определены. В новейшей истории под Исходом подразумевается массовый отъезд евреев из страны «красных фараонов», именуемой Советским Союзом. Куда? Пункты назначения – Израиль, США, Канада, Германия, Австралия, Новая Зеландия – где только ни встретишь нашего брата! Перемещение в пространстве не суть важно, считает автор, главное – путешествие, которое человек совершает внутрь себя, в глубины собственного сознания, дабы получить ответ: кто он, откуда он и зачем живет на этой земле.

Евсей Цейтлин – известный литературовед, эссеист, доцент, автор 15 книг. Его диссертация и три монографии были посвящена творчеству одного из самых ярких представителей русского литературного авангарда 20-х годов Всеволода Иванова. Его призвание – человековедение сквозь призму литературы. Опыт его работы в прошлом часто был связан с поисками талантливых писателей, чьё творчество не дошло до широкого читателя. Он разыскивал этих людей с упорством и терпением золотоискателя. Цейтлин – сибиряк, уроженец Омска, жизнь провинции знал не понаслышке. Он исколесил не одну тысячу километров в поисках своих героев. Это был огромный и неучтенный труд, результатом которого явился цикл книг о сибирских писателях, поэтах, ученых. Талант Цейтлина-литературоведа органически сочетался в них с мастерством очеркиста, эссеиста, прозаика. Он назвал одну из своих книг «Писатель в провинции», сознавая, что провинциализм – понятие отнюдь не географическое. Сознательно или бессознательно, он поднял пласт литературной целины. Он хотел создать возможно более полную картину сибирской литературной провинции, памятуя, что «рукописи не горят, но сгорают человеческие судьбы». Книга была издана в 90-м году в издательстве «Советский писатель». Но что такое 7 тысяч экземпляров для огромной страны?

В 80-х годах в семье произошло событие, которое можно считать генеральной репетицией эмиграции: Цейтлины переехали в Литву. Именно здесь Цейтлин решил начать свой новый проект: он стал записывать рассказы евреев. Литовскую культуру Евсей знал и любил: в 80-е годы по-русски и по-литовски вышла его документальная повесть об основоположнике литовской литературы Кристионасе Донелайтисе. Теперь только резко изменился вектор творчества Цейтлина. Пять лет он беседовал с последним еврейским писателем Литвы Йокубасом Йосаде. Книга, написанная по материалам этих бесед, – «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти» не раз была переиздана и переведена на иностранные языки. Массовый исход евреев подсказал писателю тему его следующей книги «Откуда и куда». Он разговаривал с теми, кто еще только дозревал до принятия судьбоносного решения, и с теми, кто уже сидел на чемоданах. Так сложилась первая часть этой книги – «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» .

Я не случайно употребила эти пушкинские строки, чтобы обозначить ими трагедию людей, впитавших с молоком матери любовь к русской культуре, к литературе, к Пушкину, Гоголю, Достоевскому; людей, считавших себя частью этой культуры, и вдруг понявших, что они не нужны этой культуре, что члены черносотенного общества «Память» говорят с ними на одном, пусть огрубленном и опошленном языке. Женщина, о которой идет речь в книге Цейтлина, возненавидела «Память» именно за это – за то, что вынуждена думать, говорить и писать на ИХ языке. Своего у нее не было: его выкорчевали, выкосили, как сорную траву, заодно со школами, книгами, газетами, журналами театрами. И людьми.

И, все равно, евреям завидуют, уезжают они или нет. В ранней пьесе Людмилы Улицкой «Мой внук Вениамин» юный антисемит Вася, объясняя свою ненависть к евреям, говорит, что евреи и тут сумели устроиться: их выпускают, а его, Васю, – нет, а он тоже, может быть, хочет. Вы думали, говорит Цейтлин, что Моисей так торопился с Исходом, потому что его настигали войска фараона? Как бы не так. Он боялся, что те, кого удалось уговорить, передумают и вернутся. Статистики подсчитали (?!), что за Моисеем пошло всего 20 процентов евреев. Эти жестоковыйные предпочли 40 лет бродить и умирать в пустыне, чтоб их дети стали свободными людьми.

Велика сила инерции. Из-за боязни покинуть насиженные и намоленные места, родные могилы в Европе погибло 6 миллионов евреев. Я вспоминаю, как подростком слушала ночные разговоры родителей, где обсуждалась одна и та же тема: «ехать-не-ехать». Как будто речь шла о поездке на курорт, а не о спасении жизни. Однако вернемся к героям книги Цейтлина.

Из кусочков, как в «пазлах», складывается картина исхода. Вот пожилая женщина с двумя тяжелыми сумками. Встретившись взглядом с незнакомцем, чью национальность можно определить и без паспорта, женщина поставила сумки на землю и четко произнесла: «А все-таки во всем виноваты евреи». Особенно чувствительны к антисемитизму дети. Для них мир раньше делился на маленьких и больших, хороших и плохих. А теперь, оказывается, есть евреи и гои (неевреи), и еще какие-то антисемиты. Как во всем этом разобраться? Еще не зная смысла этого странного слова, ребенок усваивает, что быть евреем – плохо. «Мама, а наша кошка тоже еврей?», – спрашивает маленький герой Льва Кассиля. «Мама, а мы действительно, евреи? – допытывается мальчик в одном из очерков Цейтлина. – И действительно, ничего нельзя поделать? Совсем ничего?»
Нет, хочется ответить малышу, можно. Можно. Только не нужно.
Исход из египетского плена начинается с мучительного процесса – выдавливания из себя по капле раба.

…Я снова ловлю себя на том, что, говоря о российском еврействе, оперирую клише из русской классической литературы. Перелистаю страницы ближе к концу, там опубликована серия бесед Евсея Цейтлина и искусствоведа Ванкарема Никифоровича. Они рассуждают, останется ли классика, и вообще русская литература для российского интеллигента в эмиграции духовной поддержкой и опорой, какой была в СССР. Никифорович считает, что да, останется, Цейтлин не согласен. Дело в том, считает он, что в эмиграции русскоязычному еврейству стали доступны ранее закрытые тексты великих русских писателей: письма, дневники, записные книжки. И выяснилось, что многие авторы, увы, были заражены антисемитизмом. Это не значит, оговаривается Цейтлин, что нужно всю русскую классику скопом бросить в мусоропровод. Существуют «смягчающие обстоятельства»: принцип конкретного историзма, развитие и изменение взглядов самих писателей и.т.д. Во всяком случае, на роль духовных наставников эти писатели претендовать не могут.

Тема это болезненная. Знания умножают скорбь. Как нам разобраться с классиками? Главное для нас – их творчество. Думаю, что принимать к сведению нужно те крамольные мысли великих, которые воплотились на страницах их произведений. То, что осталось в письмах, записных книжках и дневниках, относится к частной жизни писателя, даже если это было опубликовано. Пусть этим занимаются специалисты. Читать или не читать – ваше личное дело, но определять место того или иного писателя в своем сердце я бы не стала. Если идти по этому пути, можно такого нарыть, что мало не покажется. Не все письма Чехова вызвали у меня восторг, но меньше любить Чехова я не стала. Я не стала меньше уважать Юрия Нагибина как писателя, когда прочла его «Дневник». Человек грешен, гений и злодейство часто идут рука об руку. Но я опять отвлеклась.

Первая часть книги называется «Шаги спящих». В ней присутствует попытка расшифровки снов и их влияния на судьбу человека. В этой главе присутствует мистика. Вторая часть – «Единственный свидетель» – посвящена тем безумцам, которые, прервав молчание, стали свидетелями кровавой еврейской истории. В очерке «Путник» Цейтлин рассказывает об авторе книги «Черновой вариант» Аб Мише, в миру Анатолии Абрамовиче Кардаше. В прошлой жизни он принадлежал к молчаливому советскому еврейству. Родился в 34 году в Киеве, отца репрессировали, мать скиталась, скрываясь от ареста. Учился в Омском машиностроительном институте, работал в Харькове на почтовом ящике. Стандартная биография среднего советского технаря. Как и когда он начал свой титанический труд по исследованию страны антисемитии –не суть важно, важны выводы к которым он пришел. Они кажутся парадоксальными: загадка антисемитизма порой кроется … в самих евреях, которые пытаются хоть как-то оправдать своих гонителей, и поэтому всю вину берут на себя. Разве вам не приходилось сталкиваться с этим? Надо сидеть тихо, не высовываться, не раздражать ИХ, тогда ОНИ поймут, что мы не хотим им зла, и оставят нас в покое. И лучше все-таки сменить типично еврейскую фамилию на нейтральную. И никаких «хаймовичей». Уже живя здесь, на Западе, я зауважала человека, который, будучи носителем благозвучной фамилии и нейтрального имени, упрямо именовался «хаймовичем», в то время как другие носители этого отчества давно уже стали «ефимовичами». Между прочим, с этим отчеством он добился высокого служебного положения. Представляю, каково было величать его коллегам и подчиненным… Моя знакомая, талантливая певица, сделала пластическую операцию, потому что считала, что длинный нос мешает ее карьере. Потом она крестилась и повесила на шею большой тяжелый крест, чтоб уже никаких сомнений не оставалось. К сожалению, ее карьере в Америке это не помогло.
Опыт самосознания Аб Мише состоялся. Он репатриировался в Израиль и начал работать в мемориальном комплексе Яд Вашем. «Идти по пустыне легче, когда точно знаешь, откуда и куда идешь», – заключает автор.

Один из очерков называется «Вспомнить не всё». Цейтлин, человек мягкий и деликатный, не осуждает своих героев, если их мнения не совпадают. Напротив, он благодарен за урок, каким бы неожиданным он ни был. Очерк посвящен памяти вдовы расстрелянного еврейского поэта Изи Харика Дине. Она потеряла мужа, двоих детей, прошла через ГУЛАГ, но не ожесточилась, а научилась во всем находить положительную сторону. После освобождения она жила по формуле: что ни происходит – все к лучшему. В доме нет лифта – замечательно: отличная гимнастика для ног. В квартире нет балкона – он ни к чему: зачем сидеть и тупо смотреть на улицу. Прошлое невозможно забыть, скажете вы. Возможно. Такой «позитивизм» это своеобразная мимикрия, способ сохранить мозг от безумия.

Евсей Цейтлин уже много лет редактирует ежемесячник «Шалом» – орган организации ортодоксальных евреев, где наряду с религиозными статьями, печатаются очерки о людях, статьи на политические, социальные и культурные темы. Как читатель свидетельствую: все материалы высокого качества. «Шалом» пользуется любовью и популярностью читателей, прежде всего благодаря своему редактору, который ведет его уже 14 лет. Человек в прошлом вполне светский, он совершил свой переход по «пустыне» к истокам иудаизма и счастлив, надеюсь. Не всем дано. Но это отнюдь не значит, что вне религии человеку нельзя достичь внутренней гармонии и нечем заполнить образовавшуюся пустоту.

Поэтессе Наташе Дорошко-Берман посвящено большое эссе – «Черновик». «Наташа Дорошко-Берман – из той породы людей, – пишет Цейтлин, – которых называют искателями истины». В скобках замечу, что именно такие люди писателю и интересны. Продолжая традицию, начатую еще в Сибири и потом в Литве, он «раскапывает» в эмиграции талантливых людей и выносит их творчество на суд читателей. Наталью Дорошко-Берман ему разыскивать не пришлось: она жила в том же городе ветров, с которого начиналась моя эмигрантская эпопея. Цейтлин следил за ее творчеством, публиковал ее стихи, но эссе о ней написал уже посмертно. Наташа родилась в Харькове, а умерла в Израиле в возрасте сорока восьми лет. По странному совпадению ее бурная, многогранная, жизнь оказалась похожа на жизнь моей любимой поэтессы Кати Яровой, которой судьба отпустила даже еще меньше лет, но которая прожила их с едва ли не большей интенсивностью. И даже таланты их – острые, с горчинкой – схожи.

Третья тетрадь книги называется «Дорога к себе идет по пустыне». Центральное место в ней занимают беседы с искусствоведом Ванкаремом Никифоровичем, которые в разное время печатались в различных эмигрантских изданиях. Речь идет о духовной жизни русскоязычной эмиграции, которую собеседники оценивают по-разному, но сходятся в одном: эмиграция – всегда трагедия, в лучшем случае – драма. Но переживают эту трагедию по-разному. Для одних это редкая (и счастливая) возможность начать все с чистого листа, прожить еще одну жизнь, другие (я в их числе) стараются сохранить, насколько возможно, прежний образ жизни и если можно – прежнюю профессию. Многое зависит от возраста, что-то от характера, и в большой степени – от случая.

Итак, является ли эмиграция духовной провинцией для творческого человека, или шире – для русскоязычного интеллигента. В известной степени – да. «Выжженной пустыней» назвал ее один из самых состоявшихся писателей эмиграции. Отсутствие «критической массы» читателей, зрителей, читающих и понимающих по-русски, смена поколений, смена приоритетов, вытеснение книги телевидением и вездесущим интернетом делает ее таковой. Если раньше средний тираж эмигрантской книги был 1000 экземпляров, то сейчас 300 расходятся с трудом. Библиотеки не принимают книги в дар, закрываются магазины русской книги. Газеты становятся безгонорарными, обесценивается профессия журналиста. Издателям нет смысла тратиться на гонорары, если все можно бесплатно скачать из интернета. Наше поколение живет на закате гуттенберговской эры. Заменит ли экран ноут-бука газетный лист, пахнущий свежей типографской краской – покажет время.

 

«Зарубежные Задворки» (Германия), 2011, #3/3

 Опубликовано: http://club.berkovich-zametki.com/?p=7180